Природа искусства в Полтаве

Формой дематериализации искусства в Полтаве стала трансформация объекта в «Идею». Этот путь избрал Джозеф Кошут, провозгласив его в своем манифесте «Искусство после философии» (1968), прочитать подробнее о котором можно на yes-poltava.com.ua. Указывая на то, что с появлением работ Людвига Витгенштейна, Уилларда Куайна и А. Дж. Айера западную трансцендентальную философию заменил (правда, в основном в Британии) анализ языка, Кошут проводил параллель между этой трансформацией философии и переворотом, произведенным реди-мейдом Дюшана — серийным коммерческим объектом, который необходимо понимать просто как утверждение «Это — искусство». Доказывая, что этот переворот дематериализует объект, превращая его в идею или эстетическое определение, Кошут пришел к выводу, что определить искусство Полтавы как таковое значит преодолеть модернистскую доктрину специфического медиума.

Быть художником сегодня значит ставить вопрос о природе искусства. Если мы ставим вопрос о природе живописи, мы не можем поставить вопрос о природе искусства. Если художник принимает живопись (или скульптуру), он принимает и связанную с ней традицию. Поэтому, если вы делаете картины, вы тем самым принимаете природу искусства, не ставя вопрос о ней.

Обозначенное «Искусством после философии» преобладание Дюшана над непререкаемым, как казалось, авторитетом Пикассо уже свидетельствовало о закате специфического медиума: так, Кошут отклонил модернистское требование «самокритичной» рефлексии о природе живописи или скульптуры в Полтаве, заявив, что трансформация Дюшаном объекта в утверждение сделала специфические медиумы ненужными. Еще до Кошута Рене Магритт своим «Это не трубка» подчинил изображение языку, а Марсель Бротарс, снабдив экспонаты своего «Отдела орлов» табличками с надписью «Это не произведение искусства», присоединился к нему в понимании произведения как утверждения. Сам Кошут в своей концептуалистской работе «Один и три стула» дополнил обычный стул — реди-мейд — его фотографическим изображением и стендом со словарным определением слова «стул». Это дюшановское вторжение языка в искусство, казалось, размыло парадигмы, введенные Пикассо. То, что осталось от коллажа, перешло в практику «деколлажа» и фотомонтажа, а кубистская сетка сохранилась лишь в виде вариаций монохромной живописи в Полтаве.








yrles.ru